Рубрики

Александр Баширов: “Автомобиль для меня – средство наслаждения”

16:32 06-08-2014

Александр Баширов и в жизни, и на экране обладает магическим обаянием хулигана. Режиссеры часто приглашают его в свои фильмы, зная, что он украсит картину ярким запоминающимся эпизодом, и позволяют импровизировать без ограничений. В личном общении Баширов непрерывно шутит, по-доброму подкалывает собеседников, но за рулем меняется – на дороге он не любит импровизаций. Его принцип – безупречное следование правилам и уважение ко всем участникам движения.

Александр Баширов и в жизни, и на экране обладает магическим обаянием хулигана. Режиссеры часто приглашают его в свои фильмы, зная, что он украсит картину ярким запоминающимся эпизодом, и позволяют импровизировать без ограничений. В личном общении Баширов непрерывно шутит, по-доброму подкалывает собеседников, но за рулем меняется – на дороге он не любит импровизаций. Его принцип – безупречное следование правилам и уважение ко всем участникам движения.


Главное – остаться человеком

О его пути в кино ходят легенды. Чаще об Александре говорят как о человеке с не-простой биографией. Якобы работал на выборгском цементном заводе, побывал плиточником-облицовщиком – и вдруг стал известным актером, когда режиссер заметил его на улице...

– Биография и в самом деле непростая. Я четыре раза поступал во ВГИК, а до этого изучал в Тюменском университете русский язык и литературу, считался молодым поэтом Западной Сибири. Но нельзя было идти по улице – и вдруг открыть Сашу Баширова для кино. Я занимался самим собой – тщательно, педантично и с воодушевлением. Сформулировал красоту сибирского характера и срежиссировал его презентацию. Так что меня было грех не заметить! А работать можно где угодно, главное – вовремя понять себя. Я, например, осознал, что если пишу стихи и рассказы, рисую, если я обаятельный, то необходимо все это скомпоновать предметно и визуально. Выяснилось, что в моем случае это может быть кино. Хотя сейчас оно не является для меня “важнейшим из искусств”. Сегодня главное – остаться человеком, а остальное – детали, потому что киноиндустрия, к сожалению, превратилась в цирк. К восторгу собственников кинотеатров в России, как и во всем мире, создана сеть развлечения, которая для капиталистических джунглей очень хороша. Она отвлекает общество от важных проблем.

“Я дисциплинированный и стараюсь соответствовать замыслу режиссера,
на съемках не включаю отсебятину и свое режиссерское видение”.

– Тем не менее актерскому мастерству вы обучались в “гнезде капитализма” – в Америке…

– Это было совпадением. Я просто воспользовался моментом – там находилась моя жена-американка, которая собиралась рожать. А я был рядом и, чтобы не терять время, посещал “Бергхоф-студию” в Нью-Йорке. Их система обучения в актерской школе отличается от нашей, и мне это было любопытно.

– Сейчас у вас русская жена. Чем она отличается от американской?

– Американцы – индивидуалисты. Их не интересуют другие люди, и такого, как у нас, братства нет. Мы, русские, – “доменисты”, то есть живем в “доменах”, в сообществах, и нам необходимо иметь окружение, семью, друзей… Все это для нас крайне важно, и мы искренне интересуемся жизнью друг друга. В Америке никто никому не нужен. Если кто-то собрался в США с целью, например жениться, рекомендую не собирать в дорогу большой чемодан. Поезжайте налегке, туристом, потому что все равно вернетесь. Для того чтобы это понять, нужно туда приехать, немного пожить там, а потом заболеть. Ну или провести там максимум три дня без денег. Знаете историю про то, как Андрей Тарковский, снимая “Ностальгию”, оставил Олега Янковского в Риме на два месяца без средств к существованию, думая, что тот будет скучать по родине и лучше войдет в образ? Янковский тогда жутко злился на режиссера за подобный эксперимент. В США достаточно трех дней пребывания, чтобы захотеть вернуться в Россию.

– Кем себя считаете в большей степени – “королем эпизода” или режиссером, ведь давно снимаете свои фильмы?

– Воспринимаю себя как человека, который хорошо делает свое дело. Когда за плечами 113 фильмов, то уже одним больше – одним меньше – не имеет значения. Дело не в эпизоде, а в ответственности: я отвечаю за то, что делаю, как меня научил мой дед, который говорил: “Или делай очень хорошо, или не делай вообще, сиди и бухай”. Меня считают самородком, а поскольку я непрофессиональный актер, то не вхожу в актерское сообщество. Для коллег я “зашел и вышел”, хотя вижу, что ко мне относятся с уважением: я дисциплинированный и стараюсь соответствовать замыслу режиссера, на съемках не включаю отсебятину и свое режиссерское видение. Всегда пытаюсь попасть в поэтику того, что от меня хотят, и помогаю импровизацией. Работа в кино для меня – сотворчество, поэтому с удовольствием соглашаюсь писать тексты и придумывать мизансцены.

– Некоторые актеры признаются, что копируют в кино тех, с кем знакомы, в том числе своих близких. Тоже такой прием используете?

– Когда играешь, это может происходить спонтанно. Я вполне мог бы изобразить какие-то черты своего деда, но понять это только спустя время. Он вообще оказал на меня сильное влияние – они с моей матерью воспитывали меня вдвоем. Дед Катыр был красивым, статным человеком и чем-то походил на Сталина, носил такие же усы. Он был раскулаченным, антикоммунистом и очень гордился тем, что ни дня не работал на советскую власть. Воевал в Великую Отечественную, был в плену, а с фронта вернулся контуженым и без левой руки. Мне в память запал один эпизод, когда в три или четыре года я услышал от деда: “Саша, люби евреев, благодаря им я остался жив”. Долго я не мог понять, что он имел в виду – в нашей деревне евреев не было. Когда я вырос, он мне рассказал: однажды фашисты подвели его для расстрела в числе других военнопленных к специально вырытому рву. Тогда у кого-то из немцев возникла идея начать с евреев. В итоге деда отвели в сторону, а через какое-то время ров был уже заполнен. Таким образом, казнь отсрочили, а потом пленных освободили советские войска. Дед об этом случае помнил до конца жизни.

“Однажды катал по Петербургу на своем “Porsche” Петра I – эту роль сыграл Дмитрий Золотухин”.

– Вы как-то сказали, что для настоящего режиссера недопустимо творческое молчание, и он должен снимать хоть на мобильник…

– Да, я так считаю и говорю об этом своим ученикам и молодым режиссерам. У меня большая печаль по поводу того, что молодое поколение активно подражает артхаусному кино, чтобы соответствовать критериям европейских кинофестивалей. В результате все фильмы получаются одинаковыми – какие-то андрогенные образы, фрагментация сознания. Это общемировой процесс, в результате которого все самобытное, этническое, уникальное уничтожается и представляется зрителю как немодное. Мне бы хотелось, чтобы у нас в России было свое оригинальное кино, не привязанное к фестивальной моде.

– В Интернете можно найти любой Ваш фильм, кроме одного – документального “Белград, Белград” о войне в Югославии. Почему?

– Я обычно шучу, что его украли агенты ЦРУ. Но телевизионный вариант, который находился в Эстонии, действительно бесследно исчез. Эта картина – мой импульс ужаса от того, как на моих глазах происходила война в центре Европы. Это казалось мне несправедливым, а все аргументы НАТО – лицемерными и циничными. В итоге фильм нигде не показывался, игнорировался. Считаю, что любая картина содержит политику, она всегда есть, прослеживается в отношении автора к тому, о чем он говорит. Более того, неучастие в политике – тоже политика. Причем, на мой взгляд, нейтралитет – подлая, хитрая и лукавая позиция потворствования преступлениям.


Перезагрузи мозг!

По словам Александра, первая машина имеет особую привлекательность, как первый поцелуй. Потом автомобили могут быть дороже, лучше, но чувство остроты восприятия, новизны исчезает.

– Моей первой машиной стали купленные в Финляндии оранжевые “Жигули” – не новые и не дорого. Хотя цвет машины мне совсем не нравился – обычно я очень тонко чувствую такие вещи. Первую машину у меня взяли без спроса, пока я был в отъезде – один приятель отдал от нее ключи знакомому, тот поехал куда-то и разбил. А потом понеслось: я получил премию на кинофестивале за свой фильм “Железная пята олигархии”, разбогател и начал покупать иномарки.

– Как Ваше тонкое чутье в плане дизайна отражалось на выборе автомобилей?

– Чем больше у меня появлялось возможностей, тем требовательнее я становился в плане цвета машины. Мне приятнее водить автомобили традиционной “мужской” цветовой гаммы – темно-серый, синий, черный, серебристый.

– Как при таком подходе к выбору автомобиля Вас угораздило приобрести золотой “Porsche Cayenne”?

– После того как три года назад какие-то подонки угнали у меня мой любимый “Pajero Sport”, я какое-то время был в шоке. Этот автомобиль мне особенно жаль потому, что для меня он был рабочей лошадкой. На “Pajero Sport” было удобно гонять по всяким пересеченным местностям для выбора натуры и на съемки. В него можно было загрузить аппаратуру и еще возить с собой оператора и осветителя. При желании можно было забраться на крышу машины и снимать оттуда. Теперь жалею, что не застраховал этот внедорожник, но верю, что справедливость восторжествует и угонщиков поймают. После той неприятной истории мне так захотелось себя порадовать, что с огромным удовольствием купил этот “жизнерадостный понт”. “Cayenne” – золотой снаружи, оранжевый внутри. Конечно, не по-пацански, зато эффектно и неожиданно. Мне понравилось, что в пасмурном петербургском климате, когда вокруг такой “лондонский сплин”, залезаешь в машину, а там тебе – оранжевое небо!

После угона “Pajero Sport” Баширов так страдал, что пришлось “для радости” приобрести
золотой “Cayenne”.

– Как ваше окружение отреагировало на столь радикальную смену автоимиджа?

– Говорили: “Думали – ты панк, а ты – гламурный панк, Саша!” А на фестивале “Виват, кино России!” устроители придумали такую “фишку” – собрать всех российских актеров, которые когда-либо играли царей. Пригласили и меня, как сыгравшего Павла I в фильме “Золотой век”. В итоге мы ночью с другим известным русским царем – Дмитрием Золотухиным – он играл Петра I в знаменитых картинах “Юность Петра” и “В начале славных дел” – сели в мой “Porsche” и начали раскатывать по Петербургу. Я наслаждался тем, что вожу по Питеру его основателя! А сам “Петр” – скоростью и ревом мотора: у меня в машине сломалась выхлопная труба, и все припаркованные автомобили встречали нас звуками срабатывающих сигнализаций. Вообще эта машина так заметна, что гаишники узнают меня издалека и отдают честь, улыбаясь.

– Вы употребили слово “понт” в связи с покупкой “Porsche”, но часто выступаете как раз против показухи...

– Причина – в необходимости следовать бизнес-условностям, и это знакомо всем режиссерам, которым приходится добывать деньги для своих фильмов. Они же не подаяния просят, а инвестиции, и предполагается, что их вернут. Этому имиджу способствует “понтовый” автомобиль. Если бы не наши трамвайные пути и ямы на дорогах, я, может быть, вообще купил бы себе кабриолет “Porsche”. Хотя в пыльном городе он потребует вождения в противогазе, так что… наше спасение – скорейшее изобретение и внедрение телепортации! Чтобы водили автомобиль только те, кто это действительно любит, а те, кто купил машину по необходимости – ездить в офис, в магазины, – телепортировались бы мгновенно и не загрязняли бы окружающую среду. Тогда на дорогах появились бы такие раритетные авто! Я за машину как средство наслаждения. И проблема пробок исчезла бы навсегда. О, мечты...

– В кино часто хулиганите и дебоширите. А как ведете себя за рулем в реальной жизни?

– За рулем я все делаю аккуратно, ювелирно и демонстрирую уважение к пешеходам и остальным участникам дорожного движения. Я, может быть, только один раз в жизни “бибикнул”! В моем представлении красивая езда на автомобиле – благородная, с манерами джентль-мена. Я за культуру на дорогах, и любое лихачество, на мой взгляд, – это настоящее хамство, которое осуждаю.

– Приходилось ли попадать в истории на дорогах?

– Были инциденты, и я замечал, что в такие моменты контроль над собой не теряю, но время точно замедлялось, и я спокойно старался выйти из ситуации без проблем. Позже, когда полностью включалось осознание происходящего, я понимал, – вот это жесть была! Главное – не паниковать. Многие после серьезной аварии боятся садиться за руль, а я порекомендовал бы им “перезагрузить мозг”. Возможно, мой способ не всем подойдет, но я советую на выбор: нажраться, подраться, попасть в милицию... В общем, пережить что-то такое, чтобы была возможность осмыслить, раскаяться и понять, за что тебе было это наказание Божье. А потом заняться благотворительностью в любом виде, попробовать совершенствовать себя через добрые дела каждый день, хотя бы по одному, а лучше по два. Делаете и записывайте в ноутбук или в тетрадочку. И медленно, но верно жизнь изменится, и вам полегчает.

Последние авто новости и результаты тест-драйвов Porsche читайте на страницах автомобильной газеты Клаксон

Поделиться: