Дмитрий Светозаров унаследовал любовь к своей профессии и к автомобилям от отца – режиссера Иосифа Хейфица. Как в жизни, так и в их кинокартинах машинам всегда отводилась важная роль.
Дубль первый: все началось с игрушек
Впервые в жизни Дмитрия Светозарова мир автомобилей и мир кино соприкоснулись в детстве, когда папа реквизировал для съемок ленты “Дело Румянцева” его… игрушечные машинки.
– В ЭТОМ фильме есть трогательный момент: герой, отлученный от своей шоферской профессии (его играл Алексей Баталов), вернувшись из тюрьмы, приходит к другу и… начинает чинить машинки его сына. Для съемок отец взял мои игрушечные грузовики. Когда меня в пятилетнем возрасте повели на премьеру картины, эти машинки на огромном экране в руках у Баталова буквально заворожили меня. Возможно, именно в тот момент, увидев экранную жизнь знакомых вещей, я почувствовал интерес к кинематографу.
– Говорят, Баталов и в жизни – заядлый автомобилист?
Алексей Владимирович – великолепный водитель и “автомобильный маньяк”, если такое определение можно дать человеку, фанатично увлеченному машинами. У него был бело-зеленый “Москвич-407”, и он тюнинговал его всеми возможными способами, привозя из-за границы противосолнечные козырьки, колпаки на колеса и т.п. Дошло до того, что Баталов заказал приборную панель краснодеревщику “Ленфильма”, и тот вырезал для его “Москвича” торпедо из красного дерева!
 |
| Режисcер отдает предпочтение американским машинам. Летом ездит
на “Chrysler Crossfire”, а по зимним дорогам – на “Jeep Cherokee”. |
– А что было в личном гараже Иосифа Хейфица?
– Мой отец и его соавтор по кинематографу Александр Зархи водили один из первых в Ленинграде частных автомобилей “КИМ” (малолитражка, сделанная на основе “Ford Prefect”. – Прим. авт.) Когда началась советско-финская война, машину реквизировали для нужд фронта. После Великой Отечественной отец купил “Москвич-401”. В первый же день они с мамой отправились на нем за город и попали в аварию. Родители чудом остались живы: машина перевернулась, и на маму это произвело такое жуткое впечатление, что потом долгие годы она запрещала отцу садиться за руль. Только в конце 50-х он начал водить свою “Волгу”, и то по настоянию мамы чаще ездил с водителем.
– Вы сами когда впервые сели за руль?
– В восемь лет. Отец только что закончил работу над фильмом “Дама с собачкой” и начал снимать “Горизонт”. Съемки проходили в Крыму, в Коктебеле, и я подружился с водителем, который возил съемочную группу. Сидя на коленях у шофера автобуса, я гонял по степным дорогам на довольно приличной скорости. Конечно, я при всем желании не мог дотянуться до педалей и только рулил.
Позже меня учил водить машину Алексей Баталов. Он рассказывал о своем знакомом, необыкновенном водителе, который возил какого-то советского посла. Баталов называл его технику вождения “посольской ездой”: когда пассажир не чувствует, что находится в машине, – настолько мягко водитель проходил повороты и совершал другие маневры. Я был потрясен этим рассказом и потом, видимо подсознательно, начал воспроизводить подобную манеру вождения.
А за руль отцовской “Волги” сел, когда мне исполнилось двадцать лет.
– По тем временам такая машина была шиком…
– …И оказывала магическое воздействие на сотрудников ГАИ. Она была черного цвета – на таких тогда ездили представители власти и руководители крупных предприятий. Молодой человек с бородой и длинными волосами, сидящий за рулем черной “Волги”, вызывал оторопь у гаишников. Они часто принимали меня… за священника. Это было в начале 70-х.
 |
| На съемках фильма “Cкорость” –
одного из первых отечественных блокбастеров. |
 |
– Сейчас какой автомобильной марке отдаете предпочтение?
– Люблю американские машины. Все началось еще в 1959 году, когда родители, побывав на американской выставке в Москве, привезли мне автомобильные буклеты и журналы. С тех пор я помешан на американских автомобилях. Изъездил три “Волги”, потом был “Volkswagen Passat”, другие немецкие и японские машины, пока я не нашел то, что искал. Мой первый “американец” – огромный, пятиметровый, темно-синий “Chrysler 300М”. Мощный, просторный, комфортный, с кожаными сиденьями. Это было своего рода возвращение к истокам...
– На чем теперь ездите?
– Зимой на “Jeep Cherokee”, а летом на “Chrysler Crossfire”. Для зимних поездок “Крайслер” совершенно не приспособлен. У меня был всего один подобный опыт: машину крутило и вертело со страшной силой. Не помню, как добрался до дома (уже много лет живу в Комарово), а на следующий день, заняв денег, купил “Jeep Cherokee”. Кстати, когда мои знакомые, далекие от мира автомобилей, спрашивают, на чем я езжу, а я говорю, что на “Джипе”, они кивают: мол, понятно, что внедорожник, а марка какая? На это я с гордостью отвечаю, что у меня “Jeep”, тот самый, который дал название всем последующим джипам. “Американцы”, на мой взгляд, вообще красивы, но “Jeep” – это стильность, смешанная с аутентичностью. Что касается технического оснащения, то для меня это не так принципиально. Обычно мужчины обсуждают технические характеристики, управляемость, расход топлива и т.п. Мне больше важны история и образ автомобиля. А вообще я могу свой интерес к машинам сравнить с мужскими инстинктами по отношению к женщине. Вдруг появляется машина, которую я краем глаза увидел в Интернете или в журнале – и все, я понимаю, что пропал. Сейчас у меня, как у Александра Блока, на примете одна Незнакомка. Это модель “Cadillac SRX”, и теперь все мои желания устремлены исключительно к ней.
Дубль второй: любовь к скорости
Первая полнометражная картина режиссера Светозарова была посвящена автомобилям и называлась “Скорость”. Этот фильм появился в его творческой биографии, можно сказать, случайно.
– ПОСЛЕ окончания режиссерских курсов в 1979 году путь в советский кинематограф для меня был закрыт: моя дипломная работа “Очки от солнца” тогдашним руководством кинематографии была воспринята… ну, скажем, как не совсем лояльная. Я долго оставался не у дел, пока редактор Первого творческого объединения не сообщила, что есть сценарий на спортивную тему, который никто не хочет снимать, и что это мой единственный шанс начать работу в большом кино.
Сценарий ничем не привлек: группа энтузиастов изобретает малолитражный автомобиль на фоне душевных треволнений главного героя. Я взял две недели на раздумья, уехал в глухую деревню и вернулся с идеей превратить этот фильм, как сегодня сказали бы, в спортивный блокбастер – историю о людях, одержимых мировым рекордом скорости.
Сочиняя сюжет, я еще не знал, что в лаборатории скоростных автомобилей Харьковского автодорожного института создан реактивный автомобиль “ХАДИ-9”, напоминающий самолет. Они надеялись, что он сможет развивать сумасшедшую скорость, чуть ли не 1.000 км/ч! Я познакомился с конструкторами, и поскольку опытный образец “ХАДИ-9” еще не проходил испытания, съемки “Скорости” стали для него своеобразным тест-драйвом.
– Вы сами на нем ездили?
– Нет, за рулем машины (в картине она получила название “ИГЛА” – по первым буквам имени и фамилии одного из главных героев Игоря Лагутина, блестяще сыгранного Алексеем Баталовым) сидели только опытнейшие каскадеры, но и они сильно рисковали. Ведь подобные модели, как правило, создаются на базе крупнейших автомобильных и самолетостроительных концернов, в их разработку вкладываются миллионы долларов. Естественно, группе из нескольких инженеров-фанатиков не хватало ни средств, ни технического оснащения. Да и полноценные тесты такой машины в СССР провести было негде. Однако на съемках “ХАДИ” дважды гоняли по взлетной полосе киевского военного аэродрома, развивая скорость около 300 км/ч.
Несмотря на проблемы, людьми руководила идея абсолютного рекорда скорости, и они верили в успех. В этом был и основной посыл нашей картины: в жизни для человека важна пусть недостижимая, но идеальная высокая цель.
– Картина собрала в прокате 25 миллионов зрителей – огромный успех по тем временам...
– Я думаю, что помимо потрясающей операторской работы Сергея Астахова, автомобильных гонок и замечательной игры актеров сработало и то, что в фильме звучала классная рок-музыка. Это, безусловно, привлекало молодежь. Я пригласил группу “Машина времени”, которая в ту пору была почти подпольной. Для Андрея Макаревича, Александра Кутикова и всего их коллектива “Скорость” тоже стала дебютом в кино.
Дубль третий: как взрываются автомобили
Самые азартные моменты в кино связаны с погонями и авариями автомобилей. Разумеется, в беседе с режиссером мы не могли обойти вниманием этот момент…
– КАК ВЗРЫВАЮТСЯ автомобили? Все зависит от замысла режиссера и щедрости продюсера. Есть два способа. Если речь идет о недорогой, предпочтительно отечественной машине, то для съемки на автосвалке находят корпус аналогичной модели и взрывают его по-настоящему, а за рулем в кадре сидит кукла. Если требуется взорвать дорогую машину, это делается путем компьютерного совмещения нескольких кадров. Отдельно снимают автомобиль, затем взрыв, а если надо, чтобы в кадре были видны разлетающиеся детали – взрыв каких-то фрагментов. Мастерство заключается в таком наложении трех этих кадров, чтобы зритель не заметил подмены. Для него визуально взрывается один автомобиль. Так происходит в российском кинематографе. Как делают в Голливуде, не берусь сказать. Может быть, там взрывают настоящие “Роллс-ройсы”, если бюджет картины позволяет.
– Во времена “Скорости” спецэффектов еще не было…
– В новом кино 99,9% того, что мы видим на экране, создается с помощью компьютерной графики. Раньше все трюки делались вживую. Я считаю, что мне повезло застать традиционный кинематограф. Все эпизоды гонок в “Скорости” снимались на кольцевой трассе под Киевом. Чтобы снять их, нас с оператором Сергеем Астаховым привязывали веревками к багажнику операторской “Чайки”, и мы мчались по кольцу на скорости 160 км/ч, а за нами на расстоянии десяти метров неслась орава из сорока ревущих машин. Истоки чувства сопричастности, когда ты смотришь погоню в старом кино, заключены, на мой взгляд, именно в таком способе съемки. Новые технологии, к сожалению, этого уже не передают. При самом высоком уровне качества в компьютерной графике все-таки есть нечто искусственное, как в синтетической колбасе или ненатуральном кофе. Вкус есть, но уже не тот.
– Какие-то забавные случаи на съемках бывали?
– Был смешной случай, когда мы снимали фильм-катастрофу “Прорыв” про аварию в метрополитене. По сюжету на огромной скорости через город должна была проследовать вереница тяжелых, груженых бетоном автомобилей. Мы начали снимать в центре Петербурга, рядом с Эрмитажем. Проехавшая по Дворцовой площади колонна больших грузовиков вызвала такую вибрацию, что, вероятно, в музее попадали со стен картины, поскольку на улицу выскочила охрана. А “Ленфильм” тогда получил в качестве операторской машины роскошный “ЗИЛ-111” с открытым верхом. Это не было прихотью: по правилам машина для съемки должна быть тяжелой, чтобы плавно двигаться и не трясти камеру, и для таких целей киностудиями закупались представительские “Чайки” или “ЗИЛы”, которые в те годы использовались в основном как автомобили руководителей государства. Получилось так, что охрана выбежала, когда грузовики уже прошли, а следом ехал я на “ЗИЛе”. Охранники, глядя на меня – черноволосого и бородатого, решили, видимо, что я законспирированный лидер коммунистического движения из Южной Америки или внебрачный сын Фиделя Кастро. И вместо скандала молча проводили меня изумленными взглядами. Я тоже решил ничего не произносить вслух. Так и удалился, гордо сидя в салоне “ЗИЛа”.
– Для съемок своих фильмов вы сами отбираете машины?
– Обязательно. Даже в сериальной продукции, которая подразумевает быструю работу и малое внимание к деталям, я лично отбираю автомобиль, потому что он, как и покрой костюма, определяет характер персонажа или приближает к реалиям жизни. Например, Михаил Пореченков в роли Лехи Николаева, главного героя сериала “Агент национальной безопасности”, чаще сидел на пассажирском месте в старой служебной “Волге” рядом с верным напарником – Красновым, которого сыграл Андрей Краско. Понятно, что такие агенты не ездили на “Мерседесах” или “БМВ”. В пору создания сериала эти службы использовали довольно дешевые отечественные автомобили... Сейчас я заканчиваю работу над 12-серийным телероманом “Мать и мачеха” с Натальей Вдовиной в главной роли. По сюжету ее приемный сын, начинающий врач, ездит на нарочито убогом, разваливающемся “Daewoo Nexia”. На мой взгляд, такая машина отлично характеризует честного бессребренника в наши дни.
|
АНКЕТНЫЕ ДАННЫЕ |
|---|
|
Дмитрий Светозаров родился 10 октября 1951 года в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) в семье известного советского кинорежиссера Иосифа Хейфица. В 1974 году окончил филологический факультет ЛГУ им. Жданова по специальности “Английский язык и литература”. В 1979 году окончил Высшие режиссерские курсы. В 1983 году дебютировал со спортивной драмой “Скорость”. Режиссер сериалов “Улицы разбитых фонарей” (1997), “Агент национальной безопасности” (1999-2001), “По имени Барон” (2002), “Опера. Хроники убойного отдела“ (2004), “Фаворский” (2005), “Вепрь” (2006), “Преступление и наказание” (2007), “Любовь без правил” (2010) и др. В 2002 году совместно с продюсером Андреем Сигле создал киностудию “АСДС”. Обладатель призов российских и международных кинофестивалей, многократный номинант и лауреат национальной премии ТЭФИ..
|
Все автоновости 2021 года читайте на страницах Автомобильной газеты Клаксон