 |
Он создал всемирно известную компанию с офисами во многих странах. Его имя знает каждый третий владелец компьютера в мире. Триста миллионов человек пользуются защитными технологиями, созданными в “Лаборатории Касперского”. Евгений спокойно относится к деньгам и славе; как и в юности, остается романтиком, который хочет спасти мир.
На интервью Евгений в буквальном смысле слова прилетел. В поездках по миру он проводит почти половину года. Можно сказать, живет в отелях и самолетах.
– Я СЕЙЧАС в Москве проездом после двухмесячной командировки, во время которой два раза обогнул земной шар. Немного отдохну в офисе и отправлюсь на тайский остров Пхукет – там у нас проходит партнерская конференция. Проводим подобные мероприятия в правильных местах. Правильные – это рядом с пляжем. Например, еще одна партнерская конференция проходила на Сицилии, для американцев – на Багамах, а наш ежегодный сбор вирусных аналитиков – в мексиканском Канкуне. Конференцию без пляжа по соседству не представляю.
– Сочетаете полезное с приятным?
– Если серьезно, то отдыхать во время командировок почти не удается. Максимум вырваться на несколько часов на пляж. Но для хороших переговоров важна позитивная атмосфера курортов... Стараюсь отдыхать, если выходные совпадают с перерывами между мероприятиями. А по-настоящему отдохнуть-отоспаться можно только в самолете. Книжку почитать, кино посмотреть. Хорошо, если летишь далеко, больше десяти часов, выходишь из самолета отдохнувшим.
– Вы облетели весь мир. Есть любимые места, куда хочется возвращаться снова и снова?
– Традиционно раз в два года, в июле, я уезжаю с друзьями и коллегами отдыхать на Камчатку. Там потрясающий видеоряд. Вулканы, гейзеры и, конечно, медведи. Несколько раз наблюдал за мишками с приличного расстояния, а потом неожиданно встретился “лицом к лицу”. Мы пошли по грибы, смотрим, на дороге звериные следы. Не обращаем на них внимания. Вдруг хрупкая девушка из нашей компании строгим таким голосом предупреждает: “Медведь справа!” Поднимаем глаза и действительно видим медведя, который, как и мы, замер от неожиданности. Нас было четверо, сбились в кучу, стояли на месте минуты две. Потом медведь осторожно стал уходить. Сильно испугаться даже не успели. А вообще мишки там очень смешно пасутся, когда ягоды собирают, издалека похожи на коров. Однажды московские туристы их с буренками перепутали, один спрашивает у гида: а молоко есть? Местные отвечают: конечно, иди, попробуй подоить...
Еще нравится Алтай, там какая-то особенная аура. Сильная энергетика и в Японии. Кажется, что энергия из-под земли так и прет. Даже люди совсем другие, способные спать по четыре часа, а остальное время вкалывать.
К машинам Евгения тянуло с первых лет жизни: в детстве он мечтал стать шофером. А потом вдруг – директором цементного завода. Странная мечта для ребенка…
 |
| Морская тематика близка Евгению еще со школы,
когда он начал увлекаться яхтенным спортом. |
– Ничего странного. Я родился в Новороссийске, где кроме порта было несколько цементных заводов. Их трубы всегда маячили у меня перед глазами. К тому же мой папа был главным проектировщиком цементных линий. Потом мы переехали в Долгопрудный рядом с Москвой, и появились другие ориентиры для мечты.
– А когда возникло желание решать сложные математические задачи?
– Примерно в седьмом классе. К математике меня приобщила мама. Когда она увидела, что во мне проснулось желание что-то решать, стала покупать мне дополнительные учебники – журналы с задачками. Потом я победил на городской олимпиаде по математике, и меня пригласили в специализированный интернат. Раз в два месяца приходилось на коллоквиумах доказывать свою состоятельность. По их итогам людей выгоняли на “раз-два”. Зато из тех, кто выдержал, многие стали классными специалистами. Несмотря на огромную нагрузку, там был очень вольный образ жизни. Мы с друзьями этим иногда злоупотребляли. Например, были “активистами” читального зала. Днем там читали книги, а ночью собирались, чтобы пообщаться. На окнах были решетки, но их аккуратно подпилили. В читальню ходили через окно. Директором читального зала была замечательная женщина. Она приходила утром, морщила нос и просила немедленно проветрить помещение. Она нам была как мать и прощала все наши шалости. А в десятом классе мне и моим друзьям объявили выговор за то, что 1 сентября отмечали в главном здании МГУ День знаний и слишком поздно вернулись в интернат.
– Отмечали в МГУ, а попали в Институт криптографии Высшей школы КГБ… Завербовали?
– Совсем не так дело было. В десятом классе я начал думать: куда идти дальше? Понимал, что поступить могу куда угодно. Посмотрел на царившее в обычных институтах раздолбайство и решил: мне необходима дисциплина. Нужно построить себя. Поэтому поступил в Высшую школу КГБ на факультет криптографии. Там тоже приходилось много вкалывать. Лентяев выгоняли сразу. Не сдал экзамен – до свидания, иди дослуживать в войсковую часть. После выпуска пошел работать в один из институтов Минобороны.
– Английский язык тоже в школе КГБ выучили?
– Нет, раньше. В школе я учил немецкий, так меня распределили. Я плакал, протестовал, требовал, чтобы меня перевели в английскую группу. Видимо, сработала интуиция. Чувствовал, что потом мне нужен будет только английский. Его я начал учить уже в интернате. С математического языка, с таких терминов, как треугольники, доказательства, теоремы. А моими первыми учителями разговорного английского стали группы “Pink Floyd” и “Beatles”. На слух с друзьями переводили и писали тексты от руки. Сидели со словарями. Мне это потом очень пригодилось. На старших курсах в институте криптографии меня отправляли в караул. Два часа ночью на морозе делать было нечего, я в голове включал альбом “The Wall” и сам себе его прокручивал. Когда прозвучит заключительный аккорд, значит, два часа пролетели. А расширить словарный запас помогли компьютерные вирусы. Даже в начале 90-х их появлялось не меньше сотни в месяц. И у каждого из них было свое имя на английском. Запоминать иностранные слова таким образом было легко и удобно.
– А когда вы впервые познакомились с вирусом?
– Знакомство состоялось во время службы в НИИ. Причем когда вирус поразил служебный компьютер, я особенно не злился. Наоборот, было интересно разобраться, как эта зараза устроена. До этого я про вирусы только в газетах читал. В итоге вылечил компьютер, всем сотрудникам рассказал, как работает вирус. Не газетным, а техническим языком. Второй вирус мне на разбор уже притащили коллеги. И пошло-поехало. Потом начал обмениваться информацией по этой теме с другими специалистами. Выступал на конференциях.
– И начали на вирусах зарабатывать?
– Первый гонорар я получил компьютерными дискетами – в благодарность за работу мне их дали коробку. Тогда это было даже лучше денег.
– А потом вы решили уйти “на гражданку”… Не страшно было – в неизвестность?
– А чего бояться? В институте задерживали и без того невысокую зарплату. Больше боялись близкие. А у меня была уверенность, что найду хорошее место. Довольно быстро устроился в научно-технический центр КАМИ, который хотел заниматься компьютерными системами, но денег на это не имел. А потому, как в то время поступали многие, центр импортировал то кроссовки из Индии, то печенье, которое здесь никто не покупал. Эти непроданные сладости в течение года нам выдавали на обед. А на ужин у нас было то, что не доедали дети (НТЦ арендовал помещение в детском саду). Симпатичные молодые воспитательницы нас жалели, подкармливали. Мы им тоже помогали, если нужно было что-то тяжелое отнести, принести.
– Как подбирали свою команду?
– Основа была собрана еще в математическом интернате – я и мой друг Алексей Де-Мондерик по прозвищу Граф. После выпуска мы много общались на тему компьютеров. Работа над вирусами была нашим хобби. А потом я пригласил Графа в КАМИ... Потом случайно нашли создателя собственной антивирусной программы Вадима Богданова, самородка, у которого за плечами было только ПТУ. Он работал электриком, а в свободное время программировал. Когда мы собрались вместе, появилось разделение труда. Я занимался анализом и поиском вирусов, ребята делали все остальное. Уже тогда нам удавалось втроем делать объем работы, на котором в других компаниях сидели десятки людей. КАМИ нас использовал, чтобы поднять свой рейтинг в глазах партнеров. Он был нашим первым инвестором. В 1997 году в КАМИ произошел корпоративный конфликт. Мы использовали момент и открыли собственную компанию.
 |
| “Человек-антивирус” не устает повторять: его компания всегда открыта для новых талантов,
желающих, как и он, спасать мир. |
– А потом случился кризис...
– Для кого кризис, а для нас счастье. К тому моменту у нас были зарубежные контракты с отчислениями в валюте. Мы продавали свои разработки западным антивирусным компаниям. Жили на доллары, швейцарские франки, немецкие марки... Получилось, что мы стали компанией-экспортером. Тогда я впервые почувствовал себя богатым человеком. Впервые у нас появилась возможность нанять профессиональных менеджеров.
– Как вы отнеслись к идее назвать компанию вашим именем и сделать вас человеком-брендом?
– Конечно, я был против. Долго возражал. Я не могу назвать себя скромным человеком, но и выпячивать себя не люблю. Мне сказали: придумай другое название. Ничего лучшего в голову не пришло. Пришлось согласиться. С тех пор прошло 15 лет, но я все равно до конца не привык.
– А когда стали завоевывать весь мир?
– Наша зарубежная партнерская сеть начала появляться еще в 1994 году. Но это были маленькие компании, часто состоявшие из одного-двух человек. Серьезного плана захвата зарубежных рынков не было, нам не хватало ни опыта, ни сил. Некоторые из компаний-партнеров совершенно бессовестно воровали наш продукт. Мы об этом знали. Однако ничего сделать не могли, а потом решили: пусть воруют, но хотя бы раскручивают нашу марку в мире. Первым зарубежным сейлс-менеджером стала моя жена Наталья. Никто больше на мизерную зарплату не соглашался. Смешно, но российскую дилерскую сеть начала строить девушка-студентка без опыта Карина Еникеева. И у нее получилось! А первый зарубежный офис открыли в Англии в 1999 году. Там было тяжело начинать, ведь англичане очень консервативны. Помню, устроили первый пресс-тур. Английские журналисты с холодной улыбкой задавали разными словами один и тот же вопрос: “Зачем вы сюда приехали?” Я отвечал, что мы отличаемся от всех остальных, у нас есть уникальные технологии. Никто нам не верил. Перелом наступил только через два года. На конференции нашего партнера журналисты вдруг начали задавать серьезные вопросы. С тех пор пресса нас полюбила. Но сил планомерно захватывать мир постоянно не хватало. Они появились лишь в 2007 году. Тогда была поставлена задача полностью охватить планету. За три с небольшим года нам это удалось. Белых пятен не осталось. Даже на африканском континенте.
– Как менялся портрет создателя вирусов на протяжении последнего времени?
– В 80-е годы вирусы писали энтузиасты-исследователи, которым был интересен процесс. Это были так называемые гики – мальчики, компьютерные гении. Им было интересно сделать нечто, что само размножается. В 90-е появились компьютерные хулиганы. В основном подростки и студенты, которым хотелось просто нагадить. Конец 90-х – следующий этап. Тогда в Интернет пришел криминал, преступные группировки. А в последние два года интерес к созданию вирусов проявляют государства, спецслужбы. Для нас это самый сложный противник.
– Спецслужбы многое успели?
– Пока была одна мощная атака на промышленную систему в Иране. Но очевидно, что это только начало. Правительства некоторых стран увидели в Интернете большие возможности для промышленных атак и шпионажа. К счастью, в этих странах есть специалисты, которые говорят: “Не стоит этого делать. Ведь повторить работу могут и те, на кого вирусное оружие направлено. И страна-изготовитель кибербоеголовок станет жертвой”. Я тоже стараюсь работать на государственном уровне, объяснять, что нельзя использовать оружие, против которого сам не можешь защищаться. Надеюсь, в ближайшие годы будет принято международное соглашение, которое объявит вирусное компьютерное оружие вне закона.
– А что может сделать спецслужба с помощью вируса?
– Вывести из строя любую промышленную или транспортную систему. Или пример из мира автомобилей. Во многих городах мира светофоры работают в одной сети, объединены интеллектуальной системой. Вывести их из строя совсем просто. Защитить гораздо сложнее.
– Где и когда рождаются ваши лучшие идеи?
– Однажды, когда надо было совершить технологический прорыв и решить сложные задачи, мы с небольшой командой уехали в Прагу, уединились там, чтобы никто не отвлекал на мелочи. Много спорили, гуляли по городу и придумывали новые идеи. На самом деле, чтобы идея родилась, требуется большой подготовительный период. Говорят, Менделееву его периодическая таблица приснилась. Верю. У меня подобного не случалось, но бывает, что только проснешься утром, а в голове появляется готовое решение, надо его лишь зафиксировать.
“Человек-антивирус” любит быструю езду. Права Евгений получил в 1992 году. Сдавал экзамены в ГАИ честно, хотя была возможность купить водительское удостоверение.
– Считаю автомобиль средством повышенной опасности. Поэтому, чтобы не подвергать риску ни себя, ни других, честно учился. Моим первым автомобилем был подержанный “Запорожец”, который достался за 50 рублей. Это была стоимость доверенности. Фактически мне подарил машину начальник центра КАМИ, где я в то время работал. У начальника тогда появились деньги на “Мерседес”. Машину было не жалко, быстро она не ехала, и за себя можно было не бояться.
– Вы аккуратный водитель?
– В последние годы по Москве езжу только с водителем. Сам за рулем – за границей. Мне нравятся небольшие машины с большим “табуном” под капотом. Если честно, люблю подрайвить, превысить скорость. Личный рекорд – 270 км в час на “Ferrari 458 Italia” на немецком безлимитном автобане. Так что периодически бывают проблемы с гаишниками, нашими и заграничными. Последний штраф заплатил в Австралии. В другой раз, когда ехал из Испании в Италию, я, конечно, нарушал, но взяли меня не за это. Французские полицейские шерстили машины, которые двигались с юга на север. Меня серьезно проверяли, видимо, приняли за наркокурьера, который доставлял товар из Африки. Как говорится, попал под раздачу. Потом полицейские увидели блокнот с надписью “Касперский”. “Антивирус?” – спрашивают. “Да, это я”, – отвечаю. Тут же отпустили.
 |
| Касперский придирчиво выбирал партнера среди команд “Формулы 1”
и наконец сделал выбор в пользу “Ferrari”. А затем впервые привез эту команду в Москву. |
– Как в “Лаборатории Касперского” появилась идея стать партнером команды “Ferrari” в “Формуле 1”?
– У нас принято развивать различные необычные проекты. Например, однажды мы отправили женскую экспедицию на Южный полюс. А несколько лет назад начали искать новый интересный проект. Хотелось, чтобы было в кайф. Заинтересовались “Формулой 1”. Пытались выйти на них через миллиардера Ричарда Бренсона, который тоже искал партнеров и спонсоров для своей команды “Virgin F1”. Но подумали и решили, что нужно громкое имя. Поэтому выбрали “Ferrari”. Это команда с историей, “Формулу” без “Ferrari” сложно представить. Кроме того, у них хорошая бизнес-репутация. Среди важных преимуществ нашего сотрудничества стала возможность впервые привезти команду в Россию, на “Moscow Citi Racing”. В этом году мы повторили проект. Мне “Ferrari” напоминает нашу компанию: стараемся двигаться и развиваться так стремительно, насколько возможно.
Последние авто новости и результаты тест-драйвов Ferrari читайте на страницах автомобильной газеты Клаксон