Режиссер Федерико Феллини называл Клаудиу Кардинале "волшебницей", Лукино Висконти считал ее "самой обворожительной актрисой в мире". Вот уже 17 лет Кардинале живет в Париже, но застать ее на месте сложно.Она постоянно в разъездах. Часто бывает в Италии, где живет режиссер и продюсер Паскуале Скуитьери – сердечный друг актрисы и отец ее дочери. Несколько раз в году летает в США, где Кардинале, действительный член Американской киноакадемии, участвует в присуждении премии "Оскар". Тем не менее с легендарной киноартисткой мы встретились в ее парижской квартире, в обширной гостиной, окна которой выходят на набережную Сены. В нескольких сотнях метров сквозь кроны каштанов виднелась строгая готика собора Парижской Богоматери.
– Клаудиа, предъявите ваши водительские права, – бесстрастным голосом инспектора ГАИ обратился я к элегантной, с осиной талией, красавице бальзаковского возраста. В ее глазах мелькнуло удивление, сигарета чуть дрогнула в тонких пальцах, а затем комната огласилась веселым, с легкой хрипотцой смехом актрисы.
– ОБ ЭТОМ со мной не говорил еще ни один журналист. Браво! Права у меня, конечно же, есть. Только где они сейчас, трудно сказать. Откровенно говоря, вождением автомобиля я и раньше не слишком увлекалась.
– Но за рулем все же сидели?
– В 60-е годы, когда я уже была звездой экрана, считалось просто неприличным не владеть каким-нибудь роскошным автомобилем и не красоваться в нем перед камерами фоторепортеров. Поэтому, хотя я не питала особой тяги к машинам, пришлось взять несколько уроков вождения, а после предстать перед экзаменатором. Молодой человек был так поражен тем, что оказался рядом с киноактрисой, фотографии которой не сходили с обложек журналов, что проверка моих способностей оказалась чистой формальностью. В иной ситуации я, несомненно, права не получила бы – мои познания и тем более навыки в этой области были, мягко говоря, недостаточными. И вскоре это чуть было не закончилось трагически. На съемках фильма “8 1/2” Федерико Феллини усадил меня за руль спортивного кабриолета. Пассажиром был герой ленты, роль которого исполнял Марчелло Мастроянни. Сам режиссер с кинокамерой расположился в десятке метров позади, приготовившись снимать сцену отъезда. На все мои заверения, что этого не стоит делать, что водить я не умею, Федерико лишь посмеивался. А Марчелло иронично улыбался сквозь послеобеденную дрему. Ничего не поделаешь, я подчинилась. Феллини крикнул: “Мотор!” Я судорожно дернула рычаг переключения скоростей и со всей силы ударила по педали газа. Автомобиль взревел и... рванулся назад! Вместо первой передачи я включила заднюю. В ужасе нажала на тормоз, и автомобиль замер в нескольких сантиметрах от мэтра. У меня дрожали руки, с Марчелло моментально слетела сонливость, а Федерико в восторге закричал: “Ну и номера откидывает эта чертовка!” После этого случая я старалась поменьше садиться за руль даже в кино.
 |
| На съемках фильма “8 1/2” актриса села за руль по настоянию режиссера и... чуть не задавила его. |
– Тем не менее машин у вас было предостаточно…
– С наемными шоферами. Моим любимцем был “Rolls-Royce” – элегантнейший “Silver Сloud” серебряного цвета. Внутри имелись телевизор, холодильник и прочие удобства.
– Не так давно вышла из печати ваша книга “Мои звезды”. Что побудило вас взяться за перо?
 |
| Две Клаудии: мама-актриса и дочь-искусствовед. |
– Желание рассказать о необыкновенных людях, которые сыграли огромную роль в моей жизни. Это режиссеры Висконти, Феллини, Дзурлини, Серджо Леоне, актеры Ален Делон, Берт Ланкастер, Бельмондо, Мастроянни и многие другие. В детстве мама, указывая на небо, говорила мне, что там есть звезда, которая оберегает меня и защищает. Позже оказалось, что таких звезд не одна, а гораздо больше.
– Английский актер Дэвид Найвен называл вас “самым выдающимся изобретением итальянцев после спагетти”. Многие считают вас итальянкой по рождению. Насколько мне известно, это не совсем так…
– Я родилась в Северной Африке. Родители моих отца и матери, выходцы из Сицилии, обосновались в Тунисе, который был тогда протекторатом Франции. Так что дома говорили по-французски. Итальянского я практически не знала, и уже гораздо позже, когда судьба меня забросила на Апеннины, пришлось всерьез овладевать языком Данте. Кстати, мое имя, записанное в свидетельство о рождении, тоже французское – Клод.
– Как получилось, что застенчивая девочка, мечтавшая в отрочестве стать учительницей, попала в кинематограф?
– Наверное, это судьба. Мне было 15 лет, когда молодой французский режиссер Рене Вотье, решивший сделать фильм о тунисских моряках, пригласил меня на небольшую роль. Для него это был вынужденный шаг: он искал арабских девушек, но найти не мог – им родители запрещали сниматься в кино. Лента “Золотые кольца” взяла одну из наград на Берлинском кинофестивале. Ее чуть позже увидел тогда еще начинающий египетский актер Омар Шариф, и с его подсказки режиссер Жак Баратье пригласил меня сняться в исторической ленте “Гоха”. Немного позже Союз итальянских кинопромышленников устроил в Тунисе конкурс красоты среди девушек итальянского происхождения. Я попала на него совершенно случайно и выиграла главный приз – поездку на кинофестиваль в Венеции. С него-то все и началось.
– В мемуарах вы рассказываете о человеке, который преследовал вас в Тунисе и от которого вы против своей воли забеременели в 1958 году…
– Я всячески скрывала свое состояние, неоднократно в голову приходили мысли о самоубийстве. В те годы внебрачный ребенок считался страшным позором. Тогда меня спасло кино. Как-то я услышала по радио, что режиссер Марио Моничелли разыскивает девушку из Туниса, которую он видел в Венеции, для одной из главных ролей в фильме “Голубь”. Мое решение было скорым, и я улетела вместе с мамой в Италию. Фильм позже получил призы кинофестивалей в Локарно и Сан-Себастьяне, имел успех у публики. Меня стали узнавать на улице, просить автографы. Затем последовали новые предложения. Шли месяцы, а когда уже было почти невозможно скрывать мое состояние, я пошла к продюсеру Франко Кристальди, ведшему мои дела, с тем, чтобы разорвать контракт. Он предложил другое решение: отправиться с мамой в Лондон на несколько месяцев – якобы изучать английский язык, крайне необходимый для некоего “секретного кинопроекта”. Там и родился мой сын Патрик. По возвращении в Италию его всем представили как моего младшего брата. Это была абсурдная и крайне тяжелая для меня ситуация, но другого выхода в те, полные условностей, времена не было. Так продолжалось до тех пор, пока сыну не исполнилось семь лет. В конце концов я не выдержала и в интервью одному известному журналисту рассказала правду.
– Как получилось, что вы одновременно снимались у Лукино Висконти в “Леопарде” и у Федерико Феллини в “8 1/2”?
– Предложения пришли от обоих, и я не смогла отказать ни тому ни другому. Висконти был очень этим недоволен. Съемки проходили в разных городах, я была вынуждена постоянно перелетать из одного места в другое. К тому же в одном фильме я была брюнеткой, а в другом – блондинкой, и приходилось все время перекрашивать волосы. Но я ни о чем не жалею. Оба фильма стали яркими вехами в моей жизни и вошли в мировую киноклассику.
– Как работалось с этими режиссерами?
– То были люди совершенно противоположного склада ума и темперамента. Висконти отличали высокий эстетизм, отточенная театральность, выверенные до запятой тексты ролей. С Феллини, наоборот, шла сплошная импровизация. Сценария как такового у него не было. Феллини не мог работать в тишине, ему были необходимы хаос, шум, людской круговорот. Но оба стали моими большими друзьями и учителями. Энциклопедист и эстет Лукино Висконти часто повторял мне: “Помни, твои глаза должны говорить о том, о чем молчат уста”. Феллини же был поэтом, который действительность превращал в сказку, в сон. Марчелло Мастроянни, хорошо знавший обоих режиссеров, сравнивая их, говорил так: “Лукино – это любимый и почитаемый учитель, Федерико – сосед по парте и школьным проказам”.
– Что, на ваш взгляд, самое трудное в профессии актера?
– Он за свою карьеру перевоплощается во множество разных людей, и в этом кроется огромный риск потерять собственную личность. В кино я сыграла 120 ролей, а значит, прожила столько же жизней. Была падшей женщиной и принцессой, простолюдинкой и аристократкой. Чтобы остаться собой, надо иметь большую внутреннюю силу, мощный костяк. Это, я считаю, в нашей профессии – главное. Надо уметь защищаться и избегать ловушек, особенно когда после первого успеха тебя начинают возносить до небес. Не дай Бог, посчитать себя Ему равным…
– Многие мужчины-знаменитости добивались вашей взаимности, но вы были неприступны. Среди них был и Марчелло Мастроянни?
– Он неоднократно объяснялся в любви, но я его, как и многих других женатых мужчин, всерьез не воспринимала. Впервые я встретилась с Марчелло у режиссера Мауро Болоньини на съемках “Красавчика Антонио”. Мастроянни был воплощением “латинского любовника” – обаятельным красавцем с бархатным взглядом, тонким юмором. Мало кто из его партнерш по фильмам мог устоять перед ним, но со мной ему не повезло. Чем больше Марчелло ухаживал за мной, тем выше стену я возводила между нами. Незадолго до смерти Мастроянни мы оказались вместе в одной телепередаче. Он вспомнил те дни и, показывая на меня, с горечью сказал зрителям: “Я был по-настоящему в нее влюблен, но она мне не верила…”
– Говорят, за вами ухаживал и Марлон Брандо…
– В юности Марлон был моим любимым актером. Феноменальный актер и красавец, перед которым никто не мог устоять. Когда я приехала в Голливуд на съемки “Самого большого цирка” режиссера Генри Хатэвея, Брандо позвонил мне в гостиницу и вскоре приехал с явным намерением пополнить мною список своих побед. Я быстро поняла это, во мне взыграла гордость, и я повела себя так, что он прекратил расточать свои чары и сказал: “О’кей, ты, как и я, Овен по гороскопу. Тебя не охмуришь”. Мы вместе посмеялись и расстались друзьями – не было ни победителей, ни побежденных. Правда, позже я корила себя за то, что устояла перед самым неотразимым за всю историю мирового кинематографа мужчиной.
– Что вас связывает с Россией?
– Часто бывала на Московских кинофестивалях. К тому же снялась в фильме Михаила Калатозова “Красная палатка” – о спасении советскими моряками и летчиками арктической экспедиции Умберто Нобиле. Снимали на Севере, стоял страшный холод. Правда, выручал русский национальный напиток. Много выпили водки. Не знаю, как без нее выжила бы. Лицо, руки буквально сковывало морозом. По задумке режиссера моя героиня вместе с русским возлюбленным должны были до упаду кататься с ледяных горок при 30-градусном морозе, которого они не замечали по причине сильного обоюдного чувства. Мой партнер в отличие от меня этого испытания не выдержал. Калатозов хмурил брови и удивлялся: “Как это уроженка Африки не обморозилась, а русского угораздило?”
– Вы большие друзья с Аленом Делоном. Что с ним случилось, по вашему мнению, когда год назад он впал в депрессию?
– Думаю, на него навалилась ностальгия по “великой эпохе” кинематографа 60-70-х годов прошлого столетия. Ален, так же как и Брижит Бардо, был на экранах воплощением Франции, пользовался невероятным успехом. Теперь он считает, что все лучшее осталось в прошлом. Я с этим не могу согласиться и живу не в прошлом и не в будущем, а в настоящем. Многие считают Алена человеком заносчивым, гордецом. Но это видимая ипостась, своего рода рыцарские доспехи, за которыми он скрывается. Для тех, кто знает Делона достаточно близко и долго, он человек необыкновенно веселый, внимательный и остроумный.
– С Жан-Полем Бельмондо вы снимались неоднократно, в том числе в “Картуше” у Филиппе де Брока…
 |
| “С Бельмондо не было никаких сентиментальных недоразумений.
Мы с ним сразу подружились”. |
– Вот уж с кем не было никаких сентиментальных недоразумений! Мы с ним сразу подружились. Кстати, о машинах. Вот кто их обожал, так это Жан-Поль. В свободное от работы время он садился за руль своего “Ferrari 250 GT” и гонял как сумасшедший по местным дорогам – в то время радаров еще не было, да и угнаться полиции за ним было невозможно.
– В последние годы вы увлеклись театром. Я видел вас в минувшем году в “Сладкоголосой птице юности” и порадовался, что одной великолепной театральной актрисой стало больше…
– До этого была “Венецианка” в постановке режиссера Маурицио Скапарро. Затем “Какой ты меня хочешь”. Этот спектакль поставил мой близкий друг и отец дочери моей Клаудии – Паскуале Скуитьери. Сейчас в работе пьеса, где я буду играть великую итальянскую актрису театра и кино конца XIX – начала XX века Элеонору Дузе.
– Клаудиа, вы никогда не скрывали свой возраст. Почему?
– Да это просто невозможно! Ведь во всех справочниках написано, что впервые я снялась в 1954 году, когда мне было 15 лет. Подсчитать несложно...
– Как вам удается поддерживать прекрасную форму? Многие дамы готовы идти под скальпель, лишь бы повернуть время вспять…
– Это не мой случай. Лифтинги и прочие подтяжки не для меня. Тем более я знаю много случаев, когда операции приводили к прямо противоположному результату. Не ленясь, делаю гимнастику, минимум три четверти часа в день гуляю быстрым шагом, слежу за весом, который у меня не меняется многие годы.
– Чем занимаются ваши дети?
– Патрик – художник, дизайнер по мебели. Его дочери Люсиль 25 лет. То есть столько же, сколько ее тете и моей дочери Клаудии, которая стала искусствоведом. У нас дружная семья, хотя официально я ни разу замужем не была. С Паскуале мы любим друг друга уже больше 30 лет, но живем раздельно. Он в Риме, я – в Париже. Конечно, часто видимся, еще чаще, иногда по нескольку раз на день, созваниваемся. Как он, так и я – люди независимые.
Все автоновости 2021 года читайте на страницах Автомобильной газеты Клаксон