Актрису Веру Глаголеву публика обожает еще со времен ее первых ролей в кино. Но в 90-х она неожиданно для всех решила попробовать себя и в режиссуре.
– Почему Вас вдруг потянуло в режиссуру?
– Меня привлек переход из зависимой актерской профессии в абсолютную свободу режиссера, потому что как режиссер ты сам выбираешь актеров, материал, творческую группу, продюсеров. Мой первый фильм “Сломанный свет”, который я снимала в Петербурге, рассказывает именно об актерской жизни. Я пришла в режиссуру в момент, когда у меня было много работы и в кино, и в театре. Я сделала это ради того, чтобы иметь возможность что-то сказать публике в другой, более независимой профессии.
– Часто режиссеру приходится быть манипулятором – управлять актером, вызывая нужные реакции. Каково это – манипулировать, с учетом того, что Вы как актриса уже испытывали это воздействие на себе?
– Не могу сказать, что так уж давлю на актеров, но признаю, что люблю добиваться результата. Но я не делаю это всеми правдами и неправдами, что действительно имеет место в режиссерской среде – есть режиссеры, которые и актеров доводят до истерики, и сами в нее впадают. У меня на площадке такого нет. Но если требуется какая-то сильная эмоция, то мы много репетируем, пока не получим то, что требуется.
– В Ваших фильмах чаще других появляется Александр Балуев. Почему именно он?
– Он – единственный актер, которого я утверждаю без проб. Главное, чтобы согласился сниматься. Александр очень хороший актер и симпатичен мне не только как артист, но и как человек, внутренне удивительно наполненный, тонкий. Мы много работали вместе, начиная с фильма “Заказ”, где он сыграл киллера. Я пригласила его на роль Аркадия Ислаева в своей новой картине “Две женщины” по пьесе Тургенева “Месяц в деревне”. Саша долго сомневался, пришлось уговаривать, но когда он увидел свою работу на экране, остался доволен.
– Вы согласны с утверждением, что от выбора актера во многом зависит воплощение режиссерского замысла? Почему один и тот же актер у одного режиссера блистает, а у другого – нет?
– Все зависит от попадания в роль. Бывает так, что человек по всем параметрам не подходит, но режиссер пытается натянуть ему маску персонажа, и потом, в уже готовом кинофильме, это заметно. Все старания актера в таком случае оказываются немного “не в ту сторону”. Стопроцентным попаданием в роль я называю ситуацию, когда психофизика актера совпадает с его героем, а сам он понимает тебя с полуслова. Так случилось с чудесной Анной Астраханцевой, которая сыграла Наталью Петровну в “Двух женщинах”. В самой актрисе есть то, что ей предстояло играть – какая-то внутренняя страсть, которая кипит, но изредка прорывается наружу, легкая капризность…
 |
| “Если требуется сильная эмоция, мы много репетируем...” |
– Сейчас много говорят о Вашем новом фильме “Две женщины” и о том, что Вам удалось заполучить на одну из главных ролей мировую знаменитость – Рэйфа Файнса…
– Мы встретились на одном из фестивалей, и на мое предложение сыграть в картине Рэйф ответил полушутя, что он согласен, потому что любит русскую классику. Он знал эту пьесу, но, как выяснилось позднее, решение сниматься принял после того, как посмотрел мой фильм “Одна война”. Тогда он понял, что с нами можно иметь дело. Было очень интересно наблюдать, как он играет даже в сценах без слов. Если смотреть крупный план, его глаза, то можно заметить, как за считаные секунды во взгляде актера проносится масса чувств – обожание, и вдруг сразу, в этом же кадре – непонимание. Безусловно, он гениальный актер, и что еще я, как режиссер, поняла на съемках этой картины: результат достигается, если ты находишься с актерами на одной волне. Мне, видимо, везет в этом вопросе.
“Живу в другой эпохе”
– Молодое поколение безжалостно к прошлому, и многие новомодные деятели культуры хотят все переиначить. Есть ли в этом новизна? По-моему, все это уже было. Новое прочтение – всегда эпатаж, привлекающий зрителя не столько к тексту произведения, сколько к личности режиссера. Опасность в том, что подобное переосмысление может дойти до того, что каждая фраза будет восприниматься иначе и весь заложенный автором смысл перевернется с ног на голову. На мой взгляд, желание все переделать в произведении возникает у режиссеров из-за стремления развлечь публику. Мне не хочется развлекать. Что касается текста, то сам Тургенев разрешал сокращать пьесу, которая в театре идет четыре часа, и мы, конечно, сокращали: в полуторачасовом фильме оставили все самое важное, добавив какие-то связующие детали.
 |
| Глаголева в режиссуре чувствует себя намного свободнее, чем в актерской профессии. |
– Вы не раз говорили, что живете не в свое время и Вам ближе начало ХХ века…
– Даже скорее середина ХIХ века. Поэтому я вместе со съемочной группой получила огромное удовольствие, изучая этот период во время работы с помощью живописи, фотографий, музейных экспозиций. Мы с головой погрузились в потрясающую атмосферу, в эту красивую размеренную жизнь России того времени. Реакция публики меня удивила. Я опасалась, что зритель не поймет и не примет спокойствия и медленного действия картины. Но публика, похоже, соскучилась по таким вещам. Хотя сегодня люди привыкли к другим поступкам. Героиня Натальи Петровны мучается от того, что совершила подлость по отношению к своим близким и пошла на компромисс. Сейчас эти мучения воспринимаются как нечто непонятное, особенно по сравнению с тем, что происходит вокруг и транслируется по телевидению.
– Моральный аспект творчества для Вас по-прежнему важен?
– Да. Когда-то я снималась в картине “Зонтик для новобрачных”, где работала вместе с Алексеем Баталовым и Никитой Михайловским. Это провокационная история о супружеской измене и любви, встрече двух пар – молодых восторженных супругов и двоих, скрывающих свою связь от окружающих. Фильм сегодня редко показывают, но он очень красиво снят, удивительно тонко. Во время съемок, еще на этапе прочтения сценария, я много спорила с режиссером – своим бывшим мужем Родионом Нахапетовым. У меня были претензии к моральной стороне сюжета, и я возмущалась: “Как же так, главный герой едет на отдых с любовницей, чему учит это кино?” Но потом, уже увидев фильм, я поняла, как пронзительно в нем отражены тоска, одиночество, невозможность изменить ситуацию при полном отсутствии назиданий. А моральный выбор всегда остается за зрителем.
– При таком интересе к прошлому остается удивляться, что Вы до сих пор не ездите на ретроавтомобиле!
– Иногда, бывая в Европе, я случайно оказываюсь на фестивалях ретромашин, которые замечательно устраивают в Онфлере и Баден-Бадене! С удовольствием смотрю, как автомобили потрясающей сохранности и красоты курсируют под специальными номерами и заполоняют улицы. Для меня такие поездки – возвращение в прекрасное прошлое.
 |
| “Во время съемок “Двух женщин” мы с головой погрузились в потрясающую атмосферу ХIX века”. |
– Что больше всего раздражает в современном мире?
– Агрессия, идущая от людей. Например, если это Интернет, то комментарии к статьям. Люди перестали быть людьми там, потому что все выступают инкогнито, можно делать все, что хочешь. Глядя на это, понимаешь, что люди просто сходят с ума от своей безудержной злобы. Это касается и политики. Ужасно, что публика уже привыкает к тому, что где-то идет война, и это не остановить.
Только внедорожники!
– Я давняя поклонница “Гелендевагена”. У меня было подряд три автомобиля этой модели. Мне в них нравится все. Даже в фильме “Наследницы” я снялась на собственном автомобиле. Это не было моей прихотью – просто попросили приехать на машине, и получилось, что в ней я снималась в сцене с Александром Балуевым.
– Хрупкая женщина на огромном внедорожнике? Может быть, есть связь с плохими дорогами по пути в загородный дом?
– Нет никаких мотивов, кроме любви к джипам. Я начинала ездить в 1987 году на “Жигулях”, и мне достался совершенно ужасный экземпляр. Но тогда у меня альтернативы не было. Потом был скромный “Honda Civic”, и я окончательно поняла, что легковушки не мое, в них чувствую себя некомфортно, и с этого момента езжу только на внедорожниках. Мне нравится быть за рулем большого высокого автомобиля. За все эти годы так привыкла к “Мерседесу”, что даже не представляла, что пересяду на что-то другое. Да, у “Гелендевагена” был немного тяжеловат руль, и внешне машина грубовата, по стилю похожа на военную, но мне все это очень нравилось. И вот несколько лет назад я изменила любимцу, оказавшись однажды за рулем “Range Rover”. Этот автомобиль поразил меня своей маневренностью, мягкостью управления. Он отлично вписался в образ прежнего автомобиля и даже превзошел его.
 |
| “Мне нравятся большие высокие автомобили...” |
– Как бы охарактеризовали свою манеру вождения?
– Я законопослушный водитель, стараюсь не нарушать скоростной режим и соблюдать правила дорожного движения. Автомобиль водят все три мои дочери, и я считаю это совершенно нормальным. Современная активная жизнь предполагает умение женщины водить машину. Мы с дочерьми участвовали в ралли на ретроавтомобилях, которые уже не первый год устраивают в Москве. Это настоящее приключение, где приходится быть и штурманом, и водителем. В общем, это отличный вид отдыха.
Последние авто новости и результаты тест-драйвов Honda читайте на страницах автомобильной газеты Клаксон