Рубрики

Виктор Ерофеев: «Талант – это главное. Остальное – детали»

13:29 10-06-2010

«Москва – это мой город, а Париж – моя родина», – говорит Виктор Ерофеев. Сын дипломата, он родился в СССР, а детство и юность провел на Западе. Там и книги начал писать, которые у нас, кстати, долго не признавали. Но времена меняются…

 

«Москва – это мой город, а Париж – моя родина», – говорит Виктор Ерофеев. Сын дипломата, он родился в СССР, а детство и юность провел на Западе. Там и книги начал писать, которые у нас, кстати, долго не признавали. Но времена меняются…

Мы беседуем с Виктором Ерофеевым. Известным писателем, лауреатом премии имени В.В.Набокова, кавалером французского ордена искусств и литературы. Популярным телеведущим, автором программы «Апокриф». И – что меньше известно публике – увлеченным автолюбителем, который мужскую натуру сравнивает с автомагистралью, а женскую – с прихотливым горным серпантином.

«Каждая жизнь в России – это роман»

ЖИЗНЬ во Франции сильно отразилась на вашем литературном стиле?

– Да, конечно. Я знаю язык, читал многих французских писателей в подлиннике. Кроме того, Франция повлияла на мое восприятие мира и свободы. Все писатели национальны – пишут для граждан своей страны, а в меня вошла такая сильная струя европейской культуры, что мое творчество близко и русским, и европейцам. С одной стороны это расширяет возможности, а с другой – в разных странах разные системы ценностей. Надо выбирать, что из этого – твоё. На Западе, например, в жизни людей гораздо меньше агрессии. Но все однобоко, все в рамках приличий. А у нас можно взглянуть на мир под разными углами, и люди наши глубже – яркие, полные воображения. Со всеми интересно поговорить. Каждая жизнь в России – это роман. У нас можно написать роман даже о тех детях, которые попали под аборт и не родились.

– Это идея новой книги?

– Она уже практически воплотилась.

– Из-за своеобразных идей вас не признавали в СССР…

– Меня и в России и признали, и нет. У меня куча литературных врагов. Недавно профессоры филологического факультета МГУ, который я в свое время закончил, написали письмо с требованием, чтобы мою книжку «Энциклопедия русской души» изъяли из магазинов. Книге уже десять лет, и вот теперь им пришла идея, что я вредный писатель. Но есть и фанаты, причем из разных поколений. Недавно на выставке подошла женщина лет семидесяти и сказала: «Беру первый автограф в своей жизни. Вы мне так нравитесь!». И такие бывают истории.

– А какая история была связана с публикацией нашумевшей «Русской красавицы»?

– О, совершенно потрясающая! В России совсем другое отношение и к телу, и к сексу, чем за рубежом. «Русская красавица» выходила в 1991 году сразу в четырнадцати странах. У нас ее должны были печатать в городе Владимире, и произошла заминка. Народная цензура! Рабочие типографии сказали, что не будут такое печатать, что это порнография. Шесть представителей типографии приехали в Москву, мы с ними несколько часов говорили. В конце-концов они встали и сказали: «Напечатаем. Только книжки каждому подпишите». Так вот – по-русски.

Эта история имеет продолжение. У нас на «Русскую красавицу» вышло двести рецензий и все отрицательные. Все хором говорили, что я русскую женщину оскорбил, что над культурой издеваюсь. А вот в Голландии эта книга стала бестселлером. И конечно, издатели водили меня, как слона, из города в город и наживались на моей книге – это нормально для капитализма. Я давал автографы, отвечал на вопросы. Однажды подошла девушка лет двадцати и говорит: «Прочитала вашу книжку. Понравилось, но есть вопрос. Почему в ней нет секса?». Эта девушка спасла мне жизнь. Я подумал – для нее в книге нет секса, а для наших рецензентов там порнография. Надо понять, с кем ты. Я решил быть с девушкой. Меня это освободило. Я понял, что не надо думать о читателе. В каждой стране он свой, со своими идеями. Та девочка из Голландии, которая не увидела секса в «Русской красавице», более зрелая, чем многие взрослые люди в нашей стране.

А российский читатель только теперь созрел для этой книги. Сейчас, когда езжу по России, ко мне периодически подходят женщины и рассказывают, что дают «Русскую красавицу» почитать своим подругам. Если тем понравится – значит, с ними можно общаться.

– Как бы вы сами сформулировали – о чем ваши книги?

– Как и полагается русскому автору – о смысле жизни.

– А в чем для вас смысл жизни?

– Дать людям возможность задать себе этот вопрос и понять, в чем смысл их жизни.


«За руль впервые сел в Сенегале»


ВЫ ОЧЕНЬ много ездите по миру. Откуда такая любовь к путешествиям?

– С детства. Я на колесах с 1955 года. Мы с родителями всю Францию объездили, в другие страны выбирались. Париж в то время поражал меня обилием и разнообразием машин. Кстати, тогда еще встречались автомобили без «поворотников» – когда надо было повернуть, они выбрасывали флажки. Наше посольство было заставлено «Citroёn DS» – длинными, с фарами, утопленными в крылья. Они считались тогда «самыми-самыми». А папа себе за посольские деньги приобрел «Peugeot 403». Я любил сидеть на водительском сиденье и «рулить». Еще в Москве папа сажал меня за руль «Победы». Он был помощником Молотова, и у нас была вначале «Победа», потом ЗИМы. Такое у меня было автодетство.

– А когда впервые сели за руль по-настоящему?

– В Африке, в 1966 году. Я учился на первом курсе и приехал к родителям на каникулы – папа тогда работал послом в Сенегале. В Дакаре у меня появилась подруга, с которой мне, вообще-то, не полагалось дружить, потому что она была из южного Вьетнама, а они нам тогда были не друзья. Очень красивая девушка, и у нее был «Citroen» – волшебный автомобиль с откидной крышей. На нем мы ездили на пляж и в ночные клубы. И вот она меня посадила за руль и сказала: «Давай, поехали». А я, несмотря на автомобильное детство, до этого даже не знал, как переключать передачи. Думал, надо лишь нажать на газ – и поедешь. Газовал, газовал… потом все же тронулся с места. В тот темный сенегальский вечер я научился водить машину. Такая романтическая история.

Потом по всей Москве носился на папиной «Волге» – никак не мог успокоиться. Катал девчонок. Мне было двадцать!

– Вы в основном путешествуете как турист или…

– Обычно с книжками, это литературные туры. Мои книги переведены на 36 языков мира. «Русская красавица» переведена почти везде, хотя есть и «неохваченные» страны, Исландия например. Также во многих странах публикуется мой автобиографический роман «Хороший Сталин». Но есть страны, где «Русскую красавицу» не напечатали, а «Хорошего Сталина» напечатали. А в Германии я самый популярный русский писатель – немцы заключили контракты на публикацию всех моих семнадцати книг. Я немцев тоже люблю. И машину немецкую выбрал.

– Что за машина?

– «BMW X5». Этот внедорожник хорошо сделан. Я на нем в Крыму просто летал по горам. Еще недавно прокатился на новом «Gran Turismo» пятой серии. На нем хорошо ездить и в городе, и за городом. И пассажирам комфортно – на заднем сиденье подогрев, раздельный климат, телевизоры в сиденьях. Руль очень легкий – одним пальцем можно крутить. В то же время «GT» жестковата, и это хорошо. Крепкая вещь, а не кисель. Такие машины подходят и мужчинам, и женщинам – они универсальны, как футболка.

Между прочим, наш народ отличается еще и большим интересом к новым автомобилям – думаю, больше, чем в любой другой стране. Даже просто у продуктового магазина остановишься – всегда кто-то подойдет полюбопытствовать. Я на этом BMW ехал за город – милиция остановила. Cпрашиваю: «Что такое?». А он: «Просто машину посмотреть захотелось». Все-таки любят у нас машины.

– Если бы еще водили так же, как любят!

– Водят у нас плохо. Например, в Америке все едут тихо, спокойно, никто не превышает скорости. В Нью-Йорке ездят дерганно, но все равно по сравнению с московскими водителями – нормально.

– А с нашими что не так?

– У нас люди генетически не привыкли управлять автомобилем. В советское время большинство даже не представляло, что это такое – сесть за руль. И до сих пор многие спокойно водить нне научились. А у американцев и дедушки, и папы водили, поэтому там нет общенационального желания гонки. Все хорошо водят, но едут аккуратно, и если ты обгоняешь не по правилам, то на тебя могут донести. В Америке к этому быстро привыкаешь. Там все законопослушные – не потому что полицейские такие строгие, а потому что, если нарушишь Правила, то на следующий год страховка обойдется намного дороже. Впрочем, в разных частях страны и стиль вождения разный. Я преподавал литературу в нескольких штатах и везде ездил. В Вермонте, например, такое ощущение, что они все на похороны едут – так медленно. А в Калифорнии все живые, и можно кататься очень резвенько. Там все проще: в случае чего доносить не станут – просто средний палец тебе покажут. На Западе не видно полицейских, там стоят камеры, да и правила очень демократичные.

– А где самая рискованная езда?

– На севере Аляски. Я ездил там на внедорожниках, с «кольтом» сорокового калибра на соседнем сиденье – против медведей. Не охотиться, а для самообороны. Страшно ездить, действительно могут напасть.

– В какое место на земле вы хотели бы вернуться?

– В Японию, только не в Токио. У правительства Японии есть программа – они через фонд приглашают известных людей на 15 дней и придумывают им программу. Мы женой проехали от Хоккайдо до Окинавы. Кстати, водители там – глубоко уважаемые люди. Все – в белых перчатках. Машины в украшениях. Нас возили на лимузинах, там внутри все в рюшечках. Очень мило…

– Признаться, я ожидала, что вы назовете Париж…

– Париж – это мой город навсегда. Это моя вторая родина. Мы с женой не туристы там, а старожилы. Мы и дочку решили родить в Париже, потому что рождение в Париже – это высокая планка для человека. Когда в паспорте написано «Париж», это придает статус.

«И вообще вы не наш…»


Вас на улице в лицо узнают?

– Да, стали узнавать. Но не все и не всегда. Слава подлая тем, что каждый раз находишься в непредсказуемой ситуации. Бывает, продавщицы в магазине говорят: «О, мы вас по телевизору смотрим, книжки читаем». А иногда останавливает гаишник, который тебя не знает. Говоришь: «Давай, книжку подпишу». – «Я книжки не читаю». – «Невесте подаришь». – «У меня нет невесты». Обычно денег хотят. Например, во Франции с нарушениями ПДД все понятно: к примеру, скорость 150 км/ч – это лимит безнаказанности, а 160 км/ч – это все, машину отнимут, на велосипед пересадят. А у нас есть гаишники и хорошие, и плохие, и вообще браконьеры, с которыми всегда можно «договориться». И даже поторговаться. Есть такие противные милиционеры, причем молодые – видят богатую машину и придираются.. Ну, переехал сплошную линию – видно, что нельзя было не переехать, движение такое. А он просит – сколько бы вы думали? – пять тысяч. Я спрашиваю: «Что так много?». Говорит: «Вы на такой машине ездите, можете себе позволить». Я ему: «Две тысячи». – «Мало». На трех сошлись.

– У вас о встречах с гаишниками только грустные воспоминания?

– Разные. В 1976 году мы с первой женой купили «Жигули». Оформили машину на жену, а она была иностранка, полька, и номер нам выдали не черного цвета, как у всех, а нестандартный – белый. Это было равнозначно сегодняшней мигалке. Я очень избаловался на этой машине. Не могу сказать, что много носился или грубил милиционерам, но они ко мне не приставали. В столице можно было хоть на двух колесах катиться – все равно не приставали. Но как только отъезжал километров на сорок от Москвы – на каждом перекрестке останавливали. Однажды милиционер на Минке заявил, что нельзя мне, русскому, водить эту машину. Я отвечаю: «Как же нельзя, когда с документами все в порядке? Вот мой советский паспорт, вот доверенность. Я еду к родителям на дачу». Он у меня отобрал и права, и доверенность. А потом сказал: «И вообще вы не наш, потому что женились на иностранке». – «Так ведь она полька. Из дружественной страны». – «Все равно».

– Сейчас много споров о допустимой норме алкоголя для водителей. Как вы насчет «рюмки перед поездокой»?

Никогда подвыпившим не езжу. Только один раз в жизни было, да и то попался. Давным-давно, еще на том самом «жигуленке». Возвращался с дня рождения моего друга, великого композитора Альфреда Гарриевича Шнитке. Я слегка выпил, но запах сильный. Альфред мне на всякий случай сунул пачку чая. Ну, думаю, мне не далеко, через мост только переехать. Еду, дождь сильный, смотрю – милиционер машет. Я сделал вид, что не увидел, и не остановился. Полпачки чая зачерпнул, жую. На университетском мосту догоняет тот гаишник, палкой машет, свистит. Я остановился. Подбегает: «Чем пахнет? Чаем? Почему?». Сели к нему в машину, дуть в трубочку я отказался. Лаялись-лаялись. Потом говорю ему: «Мне завтра рано вставать и идти на ученый совет. Я на защите диссертаций буду оппонентом». Он так поразился этой информации, что документы отдал и отпустил…


«То, что ты пишешь, – это инструкция сверху»


ВЫ ОДНАЖДЫ сказали, что дружите только с женщинами – мужчины излишне прямолинейны и просты…

– Понимаете, я художник. И мужчин люблю художников – тех, у кого есть творческий запал, кто выражает себя творчески в разных сферах. У меня, например, есть друзья олигархи, и я общаюсь с ними, потому что они ярко смотрят на жизнь, выразительно. Есть люди во власти, которые мне нравятся. А вообще мужчины мне не интересны. С ними скучно, особенно когда их много. У меня есть книга «Мужчины» – в ней я пытался расшифровать свое отношение к ним. Самое плохое в них то, что они в своих устремлениях до безобразия просты и понятны. Это все равно, что ехать по прямой автомагистрали – никакого интереса. Женщины – гораздо более запутанные существа, у них «да» и «нет» часто вступают в такое противоречие, что появляется загадка. Бог все запутал в голове у женщины, и поэтому мне очень любопытно с ними общаться. Это как горный серпантин, по которому ехать весело и интересно.

Ваши любимые женщины – тоже «горные дороги»?

– Да! Причем обе очень яркие и живописные. Моя жена Евгения Дюрер – талантливый фотограф-портретист, а дочка Майя, ей четыре года, – просто ураган эмоций. Но это не единственные члены семьи. Есть еще кошка Настька и попугай. Он разговаривает по-французски, поет Вертинского, дверью скрипит, телефоном звонит, мяукает кошкой. Они с Настькой дружат. Мы их в Париж возили, они там с нами жили. Вот такая у меня семья, парижская.

– Если бы Бог к вам пришел и сказал: «Завтра тебе вновь исполнится восемнадцать лет» – вы бы что-то изменили в своей жизни?

– Когда Бог дает талант, он не приходит с такими вопросами. Если ты дурак и проживаешь жизнь не так, как он велел, – значит, ты никто. Гоголь в письме Жуковскому написал, что его ненаписанные произведения – это небесные гости. И только ты их должен реализовать, никто другой. То, что ты пишешь, – это не ты пишешь. Это инструкция сверху. Не от партии и правительства, а от других сфер. И ты должен их выполнить. Общие параметры я соблюл. А ошибки – ну у кого их нет... Бог дал талант – это главное. Все остальное – детали.


Беседу вела
Ксения ДМИТРИЕВА,
фото Алексея БАРАШКОВА

Все автоновости 2021 года читайте на страницах Автомобильной газеты Клаксон

Поделиться: